24 марта в российский прокат выходят два фильма — не нуждающийся в представлении «Бэтмен против Супермена» и драма Луи Гарреля «Друзья».
Выбор всегда остается за зрителем, и вряд ли кто-то удивится, если вы предпочтете голливудский блокбастер камерной драме о трех друзьях. Но даже если все, о чем вы (и мы тоже) можете думать — эпическая схватка двух здоровяков, забывать о выходе несомненно особенных «Друзей» все-таки не стоит. Ведь и Луи Гаррель в каком-то смысле тоже Супермен.
Во-первых, он из настоящей актерской семьи — отец, Филипп Гаррель, снял шестилетнего Луи в своем фильме «Запасные поцелуи». Дед и мама актера тоже снимались в кино.
И если о «Запасных поцелуях» вы раньше не слышали, то наверняка знаете о фильме Бернарда Бертолуччи «Мечтатели», где Гаррель сыграл на пару с Евой Грин и Майклом Питтом. Картина появилась на больших экранах в 2003 году, но каждый из нас до сих пор помнит самые горячие и откровенные сцены, после которых нельзя было не влюбиться ни в Еву, ни в Майкла, ни в Луи Гарреля — нервного, меланхоличного, замкнутого парня с тем особенным надрывом, который заставляет девичьи сердца замирать и терять волю.
После «Мечтателей» карьера Гарреля взметнулась вверх — образ богемного и эгоистичного юноши, который расслабленно курит, раслабленно целует девушек и так же расслабленно разбивает им сердца, пришелся по душе и режиссерам, и зрителям. Фильмы о любви, такие узнаваемо французские, с Гаррелем в главной роли, стали появляться каждый год.
В одном из них он сыграл юного любовника сорокалетней дамы. Режиссером картины «Сон предыдущей ночи» и испольнительницей главной роли стала Валерия Бруни-Тедески. Гаррель был младше нее на девятнадцать лет, но это не помешало паре пожениться, удочерить сенегальскую девочку (они назвали ее Селин), а потом и развестись после пяти лет брака.
Пробовать свои силы в качестве режиссера Гаррель начал только несколько лет назад. Идея снять фильм о двух друзьях и девушке, разумеется, не была оригинальной. Сюжет menage a trois (шведская семья, хозяйство на троих, любовный треугольник, как вам больше нравится) — едва ли не самый популярный в кинематографе.
Критики считают, что, снимая фильм, Гаррель, скорее всего, ориентировался на «Жюля и Джима» Франсуа Трюффо — классическую драму о любовном треугольнике, которая положила начало черед подобных фильмов. Но Гаррель говорит, что все началось гораздо раньше — например, в 1933 году, когда Эрнст Любич снял свою «Серенаду трех сердец». Хотя сам Луи уверен, что даже в литературе Средневековья можно с легкостью найти сюжет о том, как два друга полюбили одну женщину.
Женщина, снявшаяся в роли яблока раздора у Гарреля — особенная. Ее зовут Голшифте Фарахани, и даже если вы и не заметили, то несколько фильмов с ее участием вы точно видели. «Исход: Цари и боги», например. Или «Совокупность лжи». Или «Пираты Карибского моря», на худой конец. Во всех этих картинах была Голшифте.
История Фарахани полна драмы и без menage a trois: будучи уроженкой Ирана и попытавшись строить карьеру актрисы в Голливуде, она оказалась фактически изгнана из собственной страны. Ну конечно, разве можно приличной женщине появляться на красной дорожке с непокрытой головой.
Но Гарреля не волновала Фарахани как рупор женской независимости или символ попранных условностей. Для него она в первую очередь — красивая женщина. И не согласиться с этим невозможно: в некоторых сценах Фарахани ох как напоминает Монику Беллуччи — стати, уверенности в себе, непосредственности и льющейся через край сексуальности ей не занимать.
Поэтому, когда Голшифте пришла на съемочную площадку, Гаррель заявил ей, что теперь ее страна — не Иран и не Франция, а кино. Сказал, что в этом фильме она будет представлять собой не мусульманских женщин, а женщин вообще. «Я хотел, чтобы она стала Марлен Дитрих, Роми Шнайдер и Шэрон Стоун одновременно» , — сказал Гаррель. И она стала.
Мне кажется, что фильм нельзя назвать обязательным к просмотру, как, например, «Бэтмен против Супермена», не увидеть который на большом экране сродни пропуску вечеринки в честь собственного дня рождения. Но посмотреть на классическую историю любви, интерпретированную одним из самых талантливых (и красивых!) мужчин нашего поколения, определенно стоит.
Это, и правда. очень, очень красивая картина. Гаррель играет одну из главных ролей, а мы помним, что для всех его героев любовь — единственный способ почувствовать себя живым. Не Бэтменом же единым, в конце концов.
даша татаркова
В РУБРИКЕ «НОВОЕ ИМЯ» мы раз в неделю рассказываем о перспективных новичках: музыкантах, режиссёрах, художниках и других творческих людях, - то есть всех, чьё имя всё чаще появляется на страницах журналов, в лентах соцсетей и в наших беседах и кто явно находится на пороге большого успеха. Сегодня речь пойдёт об актрисе Гольшифте Фарахани, которой запретили въезд в родной Иран из-за политических взглядов и её успешной карьеры в мировом кино.
В консервативном Иране семья Гольшифте выделяется сразу: её родители, брат и сестра - все так или иначе занимаются искусством вне зависимости от социального статуса. Её мама - художница, её отец - драматург, сценарист и режиссёр. Вслед за ним обе дочери выбрали актёрскую карьеру; брат же Фарахани музыкант. Гольшифте тоже хотела связать жизнь с музыкой: она собиралась стать пианисткой, занимаясь в тегеранской консерватории, а о кино не шло и речи. Однако первая случайная роль в 14 лет стала по-своему судьбоносной. Сыграв девочку, которая хочет переехать в Париж, она ненароком предсказала свою судьбу. Сегодня Гольшифте Фарахани живёт во Франции, которая стала ей вторым домом. Из-за ролей в Голливуде и нескольких обнажённых съёмок в Иран ей въезд закрыт, а половина её фильмографии запрещена на родине цензурой.
Несмотря на все тяготы и притеснения карьера Фарахани всегда шла только вверх. В юности она много снималась в иранском кино, почти всегда удачном: её дебют «Грушевое дерево» моментально сделал из неё молодую звезду, а каждый новый фильм приносил ей награды на местных фестивалях. Её можно заметить у классика иранского кинематографа Аббаса Киаростами («Ширин»), а «История Элли» режиссёра Асгара Фархади, её последнее кино, снятое на родине, получило «Серебряного медведя» на Берлинале-2009. Актриса стала появляться в международных проектах, в их числе «Камень терпения» и «Цыплёнок с черносливом», который срежиссировала автор «Персеполиса» Маржан Сатрапи.
Ей открылась дорога в американское кино. Актрису позвал к себе Ридли Скотт в «Совокупность лжи», где она играла вместе с Ди Каприо. Ради неё режиссёр нашёл способ обойти запрет на работу с иранцами, введённый после Исламской иранской революции в 1979-м. По возвращении со съёмок Фарахани восемь месяцев допрашивали, забрав документы. Министерство культуры и исламской ориентации и вовсе запретило ей работать после того, как она появилась без платка на премьере. Её дознаватели прямо ей говорили: она здесь никому не нужна. Формально она может вернуться, но её будут ждать неблагоприятные последствия, и, скорее всего, уже больше не выпустят.
Фарахани - героиня поневоле. Хотя она просто хотела играть в кино, каждое её карьерное решение становилось политическим заявлением. Обнажённые съёмки стали поворотным моментом. После промовидео молодых актёров французской премии «Сезар» её семье, живущей в Тегеране, стали поступать угрозы от «Исламского государства» (террористической организации, деятельность которой в РФ запрещена), которое обещало отрезать её грудь и преподнести её отцу на блюде. Не помогло и то, что она высказалась в поддержку зелёной революции, потерпевшей поражение.
Актриса также появлялась обнажённой на обложках Madame Le Figaro и Egoïste. Гольшифте говорит, что тогда в ней кипел гнев: она пыталась сломать стереотип о «восточной» женщине и обратиться к консерваторам у себя на родине: «Я не родилась с платком, приклеенным к голове. <...> В чём ваша проблема? Разве я представляю угрозу?» Её всегда волновало то, насколько собственное тело было неподвластно иранским женщинам. Ещё девочкой она отрезала волосы и надевала мужскую одежду, просто чтобы кататься на велосипеде. У неё даже было выдуманное мужское имя - Амир.
Семь лет назад Фарахани покинула страну, после того как её действия были расценены как административное правонарушение и ей был назначен неподъёмный денежный штраф. Она призывает не романтизировать её статус: актриса называет своё изгнание «смерти подобным », а свою семью видит лишь изредка за границей. Однако теперь она снимается буквально по всему миру. Например, её можно было увидеть в другом проекте Скотта - «Исход: Цари и боги». Не так давно Гольшифте появилась в дебютном и крайне политизированном фильме Джона Стюарта «Розовая вода» о журналисте в плену.
После трёх лет работы над дебютником Гарреля у неё сразу несколько свежих проектов на подходе: роль в новых «Пиратах Карибского моря», камерная драма Джармуша «Paterson», в которой она играет вместе с Адамом Драйвером, и французский эпик «The Song of Scorpions» - там ей досталась роль женщины-шамана, зачаровывающей скорпионов, чтобы добыть яд. Она также начала сниматься в экранизации «Ports of Call», снова играя на пару с Луи Гаррелем.
фотографии: Les Films des Tournelles,
Молчаливый, а оттого еще более обаятельный герой работ Филиппа Гарреля, постоянный актер Кристофа Оноре и, конечно, Тео из «Мечтателей» Бертолуччи — фильма, благодаря которому о Луи Гарреле быстро узнал весь мир.
Без факта о том, что мир кино ждал Луи Гарреля уже с самого момента его рождения, не обходится ни один посвященный артисту текст. Умолчать об этом было бы действительно странно, учитывая, что без его семьи французское кино представить сложно. Дедушка — актер Морис Гаррель. Отец — режиссер Филипп Гаррель. Мать — актриса Брижит Си. Сестра — Эстер Гаррель — тоже актриса. И, наконец, крестный — актерское воплощение идей французской новой волны — Жан-Пьер Лео.
Рассматривать фильмографию Луи Гарреля без этой биографической справки будет сложно, ведь с отцом на съемочной площадке он сталкивался далеко не раз и совсем не случайно, а его карьера и вовсе началась с фильма, в титрах которого значились фамилии всей семьи. В 1989, когда вышли «Запасные поцелуи», Луи было всего шесть лет, а он уже катался по пляжу на маленьком велосипеде, пускал кораблики в раковине и спрашивал выясняющих отношения родителей, что у них случилось. А еще загадочно улыбался и молчал — эту привычку герои Гарреля сохранят и приумножат, быстро закрепив за ним образ задумчивого француза, так успешно тиражируемый мировым кинематографом.
В фильмах Филиппа Гарреля такие персонажи встречаются особенно часто. Независимый режиссер, начинавший с авангардистских экспериментов, он быстро сделал кино своим сообщником, словно заменившим ему дневник. Темы, о которых заговаривает Гаррель, — исключительно личные. Они не требуют спецэффектов и буйства красок. Их территория — поэтичные черно-белые наблюдения, часто оставляющие вопросы без ответов. По работам режиссера порой кажется, будто актеры забыли о том, что их снимают, а их диалоги — уже не сценарий, а просто жизнь, случайно ставшая частью киноистории. И все же такие сюжеты держатся по большей части именно на игре актеров, которая может не только сохранить поэтику, но и разрушить ее. В этой связи неоднократно принимаемое Филиппом Гаррелем решение отдавать главные роли собственному сыну кажется вполне логичным. В 2006 году за роль в его «Постоянных любовниках» Луи получил премию «Сезар» как самый многообещающий актер. Франсуа — его герой — не только наблюдает за майскими событиями 1968 года, но становится их частью. Как и Тео из «Мечтателей» Бернардо Бертолуччи, осаждающий вместе с сестрой Изабель стены Синематеки. Правда, познакомившись с американцем Мэттью, от имени которого ведется повествование, они решают сменить протест на познание друг друга. Привыкшие проводить время в темном прокуренном кинозале, теперь они с легкостью воспроизводят сцены из любимых фильмов и смешивают собственную речь с цитатами из них.
Для Гарреля 1968-й на съемках возникнет не раз. Родившийся гораздо позже эпохи бунта и перемен, он всегда мечтал в ней оказаться, как и сотни подростков, вдохновлявшихся образами классиков французской новой волны. И хоть вернуться ко входу окруженной протестующими Синематеки по-настоящему он не мог, рос Гаррель в самом сердце мира французского кино, среди историй и легенд.
В своем режиссерском дебюте — ироничной мелодраме «Друзья» — он отправит героев в массовку очередного фильма об изменивших Францию событиях: строить баррикады и выкрикивать известные всему миру лозунги. В «Молодом Годаре» Мишеля Хазанавичуса, недавно показанном на Каннском фестивале , его Жан-Люк выйдет вместе со своей камерой протестно вышагивать по Парижу.
Возможно, именно благодаря тому, что кино для него с детства было не мечтой, а реальностью, Гаррелю не нужно играть эту жизнь, а играя — переигрывать. Он чувствует и понимает своих героев и, кроме прочего, умеет выражать чувства в песнях. На съемках «Всех песен только о любви» Кристофа Оноре, совместная работа с которым началась для Луи с фильма «Моя мать», он все композиции исполнял сам, с легкостью продемонстрировав, что поет он ничуть не хуже, чем играет.
Начав с мира кино, им артист не ограничился, быстро освоив и театральную сцену. Московские зрители могли видеть его в спектакле Люка Бонди «Ложные признания», поставленном по комедии Пьера Мариво. Его два года назад показывали в рамках Чеховского театрального фестиваля, а Гаррель, приехав в Москву, успел представить и картину своего отца «Ревность», в которой ему досталась традиционная главная роль — на этот раз театрального актера, чья новая девушка, разъедаемая ревностью актриса, год за годом не может получить роль.
В «Ложных признаниях» Луи играет вместе с Изабель Юппер, снова оказываясь в образе печального юноши, которому мила богатая вдова Араминта. И его Доранту, и Араминте Юппер приходится столкнуться с тем, что планы на будущее есть не только у них самих. Впрочем, через череду ложных и не очень признаний к финалу история все-таки придет. В 2016-м, уже после смерти Люка Бонди, на экраны вышла киноверсия его постановки, окончательно переносящая действие из XVIII века в XIX-й.
И «Ложные признания», и большинство фильмов Филиппа Гарелля предлагают актеру сюжеты, в которых он состоит в отношениях с женщинами старше его самого. И поскольку такие пропорции сохраняются и в жизни — многолетний роман с Валерией Бруни-Тедески сменился романом с Летицией Кастой — пресса совсем не собирается обходить эту тему вниманием. Сам же актер говорить о личном не любит, предпочитая, как и его герои, оставаться задумчиво-молчаливым. Размышлять он хочет о другом — и это, разумеется, жизнь, на которую теперь Луи Гаррель смотрит и с режиссерских позиций. В своих дебютных «Друзьях» он подхватил манеру режиссера-отца снимать близких и друзей. Взяв на главные роли Голшифте Фарахани и Венсана Макена, третью он оставил себе, предложив зрителю понаблюдать за тем, как нервный Клеман (Макен), загадочная Мона (Фарахани) и возомнивший себя писателем Абель (Гаррель) бродят по Парижу. Сложившийся в итоге любовный треугольник осложняется тайной Моны, которой непременно нужно было успеть накануне на поезд, и странной дружбой между вечно ждущим совета бородатым неуклюжим Клеманом и знающим себе цену томным красавцем Абелем.
Огрехи, без которых фильм не обошелся, были критиками дружно прощены, а молодой режиссер получил благословение. Уже его дебют подсказывает, что цели повторить стиль, в котором так преуспел его отец, Луи Гаррель перед собой не ставит, выбирая гораздо более тернистый, но и интересный путь — развивать свой собственный взгляд. И тут его умение подмечать детали, на которые другие внимания не обратят, Гаррелю явно пригодится.
Французский актер и режиссер о правде, бессоннице и ночном Париже
В украинский прокат вышел режиссерский дебют актера Луи Гарреля "Друзья", романтическая мелодрама о двух парнях, которые не могут поделить одну таинственную девушку. Главный редактор Buro 24/7 Алексей Тарасов встретился с Гаррелем в Париже и поговорил о том, как любить и быть нелюбимым.
Это специально было так задумано, что фильм мог бы спокойно в 1970-х выйти? Герои даже по мобильным телефонам не разговаривают. Ну почему — в самом начале немного разговаривают. Как по мне, это больше фильм из 1980-х — лирический, сентиментальный. Именно в это десятилетие французское кино больше всего говорило о любви. Жан Ренуар советовал режиссерам рассказывать только о том, что они знают и понимают, потому что только так можно заинтересовать людей по всему миру. И даже китайцам будет интересен город Марсель, когда о нем рассказывает Марсель Паньоль [французский драматург и режиссер. — Buro 24/7]. Я же захотел рассказать о Париже и его 30-летних жителях, у которых никак не получается повзрослеть.В какой момент вы решили, что готовы самостоятельно снимать кино? Не уверен, есть ли у меня к этому способности, но желание такое у меня появилось. Я начал снимать с того, что захотел показать актеров Венсана [Макеня] и Гольшифте [Фарахани] такими, какими их вижу я. Скажем, с Венсаном мы друзья уже десять лет, и я точно знаю, на что он способен. Когда я видел его в других фильмах, мне всегда чего-то не хватало. Я понимал, что из него можно выжать гораздо больше. Больше нежности, больше агрессии, больше безумия, больше интеллекта, больше эротики. Он часто играет людей с проблемами в сексе, а мне хотелось показать его как можно более соблазнительным. Мне было важно, что мы очень хорошо друг друга изучили. Я вижу в кино, когда персонажей, которые должны досконально друг друга знать, играют незнакомые друг с другом люди. А камера вообще все замечает. Если актер по-настоящему влюбляется в актрису, камера это видит. Я же хотел снять очень интимное французское кино. Я знаю, что у моего фильма есть недостатки: местами он глуповатый, местами — слишком легкомысленный, но вы отчетливо чувствуете, что в нем есть правда.Вы сразу решили, что сами тоже будете в нем сниматься? До этого я сделал три короткометражки, и в последней появились мы все втроем — Гольшифте, Венсан и я. Продюсер "Друзей" сказала, что хочет снова видеть нас вместе. После первого съемочного дня меня раздирали сомнения. Мне нужно было контролировать команду, правильно рассказать историю и к тому же находиться в кадре — и на все про все у меня было 7 недель. А на следующий день я даже об этом не задумывался. Я просто прыгнул в этот фильм, как в бассейн, и чувствовал себя лучше, чем если бы находился за кадром. Важный момент в том, что я мог заряжать своей энергией других актеров. Они часто приходят на съемки уставшими. Венсан, например, театральный режиссер и параллельно ставил пьесу в театре. Я тоже уставал, но мне очень хотелось снять кино. "Друзья" балансируют между отчаянием, меланхолией и вожделением, а я ненавижу меланхолию в кино и все время пытался ее из своего фильма выдавить. Я хотел, чтобы это было кино о том, как любить и быть нелюбимым, как ненавидеть и бежать от своих чувств, как врать и стыдиться того, что врешь. Чтобы это было кино, которое рассказывает о страстях в юмористическом ключе. Фильм получился гораздо лучше, благодаря тому, что я сам в нем снимался. Париж — очень важный герой "Друзей", и вы показываете город с нестандартной стороны. Когда мне было 12 лет, я жил у своей бабушки на юге Франции и очень любил фильмы, действие которых разворачивалось в незнакомых для меня районах Парижа. От своего кино я хотел того же. Мне доставляло особое удовольствие снимать в местах, которых я не знаю. Я хотел почувствовать себя путешественником в своем собственном городе. И еще я очень люблю Париж ночью, это такое странное сонное пространство. Нью-Йорк никогда не спит, а Париж иногда засыпает. Я же страдаю бессонницей и тысячи раз гулял по парижским улицам. Как-то забрался в закрытую церковь, когда мне было 20 лет... В городе куча секретных ночных мест, где можно почувствовать себя контрабандистом. Каково это — когда вас оценивают как режиссера, а не просто как актера, который всегда может снять с себя ответственность за фильм? Быть режиссером — очень рискованное занятие. Меня по-настоящему трясло во время первого показа "Друзей" в Каннах. Но фильм принимали хорошо и смеялись ровно в тех местах, где я и хотел, поэтому удовольствия в итоге больше, чем просто быть актером. Мне не спрятаться от ответственности, потому что этот фильм написал и поставил и я.Чему вас научил этот опыт? Не опаздывать на съемочную площадку. Есть еще кое-что: раньше я называл себя автобиографическим актером, а сейчас хочу меняться, хочу играть персонажей, которые максимально непохожи на меня. Благодаря своему отцу [режиссеру Филиппу Гаррелю] я полюбил автобиографическое кино. В 15 лет я считал фильм хорошим, только если видел жизнь режиссера на экране. И где-то года в 23 научился любить полностью выдуманные сюжеты, научился ценить воображение и искусственность кино. В самом начале интервью вы говорили, что ваши герои никак не могут повзрослеть. Это автобиографический момент?Да. Главный вызов, который стоит перед нашим поколением, — мы должны стать взрослыми. То, что случилось 13 ноября в Париже [исламские террористы захватили концертный зал и устроили стрельбу в публичных местах. — Buro 24/7] — это трагедия, особенно тяжелая для моего поколения, потому что мы вдруг поняли, что обратной дороги нет. Мы буквально два дня назад говорили об этом с Венсаном: нам всем пора благородно повзрослеть.